* * *
Ждет неосознанная вечность,
Душа скорбит, душа скорбит,
Разбита вдребезги беспечность —
Бокал из хрусталя разбит.
Таясь в сетях самообмана
Нам страха смерти не изжить,
Он постоянно-постоянно,
Всегда нас будет сторожить.
Но более всего пугает
Расплата за огонь грехи,
Которые мы собираем,
Как дрянь у фермы петухи.
* * *
Меня не покинет отчаяние,
Меня не утешит успех, —
Все, непременно, отчалим —
И этот закон — для всех.
Засохнут большие реки
И маленькие ручейки,
И смысл теряют вехи
На этом коротком пути.
* * *
А ведь была столетняя война;
Да неужели можно столько драться?
Да, жизнь была суровою, признаться.
О! Что за нравы!
Что за времена!
И войны становились все короче,
Но злее пушки и жесточе бой,
И жертвы миллионною гурьбой...
Не вспоминать такое лучше к ночи.
А сколько наштамповано калек?
А сколько слов высоких источалось?
А может быть - война не прекращалась,
И мирных дней не знает человек?
* * *
Юность старости не верит —
Хочет все открыть сама:
С грохотом срывают двери —
Ходят ходуном дома.
Мы все это проходили —
Разум запирали в клеть,
Стулья не жалея били —
Молодые силы ведь.
Но как зайцы в заячьи петли
Попадали головой.
Успокоились, обмякли,
И нахохлились совой.
Были резаны и биты,
Кто-то трижды был зашит;
Наши глупости, ошибки
Юность повторить спешит.
* * *
Не вознесли, не оценили —
Кого не била эта хворь?
Тщеславие не отменили.
Вздымает честолюбец хвост.
Тот режет, этот — что-то точит,
Иль кистью водит по холсту;
А этот всем мозги морочит —
Про ауру свою хрустит.
Оценят или не оценят —
Лаврушки поднесут венок;
Не надо это ставить в центре,
Надейся – как там повернёт.
* * *
Сошлись соперники и прытко
Скрестили копья — две улыбки.
Потом, сверкнули два кинжала —
Два поцелуя ночь внимала.
Где бой без боли, слез и силы? —
Все это было, было, было.
А где герой? Где победитель?
Да нет его, и не ищите.
Героя нет, и нет Тальзита —
Я не разбит, ты не разбита.
ПРОГРЕССИРУЕМ ТИХОНЬКО
Да, теперь и не поверишь:
В деревнях прошедших лет,
Палку подставляли к двери,
Мол, хозяев дома нет.
Ежели хозяин дома,
Дети дома, слабый пол...
И знакомый, незнакомый
Заходи, садись за стол…
А сейчас «глазки», цепочки,
И замки - все от вражья;
И хозяин, между прочим,
Может жахнуть из ружья.
Защищен от глаз до холки,
С опасением прочно слит…
Прогрессирует тихонько
Современный индивид.
* * *
От скифов мы или сарматов
Не будем мучиться, гадать;
Не будем свитки лет разматывать:
Размыто все — не увидать.
Да разве это очень важно:
От Хама иль Афета мы,
Душа была бы не бумажной
С подтеками чернильной тьмы.
Не важно — кто там был вначале,
Лишь бы в тупик не завернуть.
Мы от Христа свой путь начали,
Им и должны закончить путь.
* * *
Девушка красивая с витрины
Сладко улыбается, цветет,
Расплескала рученьки картинно,
Кажется, вот-вот в толпу сойдет.
Ножки, как точеные балясинки,
Напомажен маленький роток,
А глаза большущие и ясные, —
Девушка — искусственный цветок.
Не отправит крови ток по венам,
Не взметнет восторженно бровей.
Девушка из рода манекенов,
И витрина дом родимый ей.
* * *
Да, конечно, горького хватает,
Кто тебя отженит от беды, —
Лодку на волнах порой качает,
Но, а как ей, лодке, без воды?
Ежели она свое отпела,
Если ей простор не целовать,
А лежать в кустах, такое дело,
Потихоньку век свой догнивать.
Что беда, - без бед и жизни нету,
Пусть они сосульками висят.
Побродить бы мне по белу свету,
Эх, еще б годочков пятьдесят!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
